Сообщения без ответов | Активные темы Текущее время: Пт 29 мар, 2024 00:10



Ответить на тему  [ Сообщений: 284 ]  На страницу Пред.  1 ... 6, 7, 8, 9, 10
 ПРОЗА 
Автор Сообщение
бывалый
Аватара пользователя

Зарегистрирован: Вт 02 ноя, 2010 01:43
Сообщения: 146
Откуда: Красноармейск
Сообщение Re: ПРОЗА
Здравствуйте, товарищи) Очень давно не была на форуме, раньше часто обитала здесь в стихах, но в "Прозе" впервые... У меня дебют, на который я хочу пригласить всех желающих!! Уверяю, Вы не пожалеете затраченного времени. Это абсолютно реальная история о нашем соотечественнике (из г. Пушкино), который много лет экстремально путешествует. Повесть называется "Во власти Ганга". По жанру это настоящий экшн, по которому можно запросто снимать фильм, о том, что случилось с главным героем в Гималаях. К сожалению, она не укладывается в рамки малой прозы, потому прилагаю ссылку на Прозу.ру, где можно ее прочитать: http://www.proza.ru/2013/06/11/128:)

А так же, ссылку на фотографии в Одноклассниках, где можно посмотреть кадры к этой истории, сделанные главным героем во время путешествия по Гангу.

http://www.odnoklassniki.ru/profile/796 ... 0017876218
Буду рада всем читателям и любым откликам!! :D


Пт 09 авг, 2013 14:35
Профиль
флудерастка

Зарегистрирован: Ср 07 апр, 2010 20:17
Сообщения: 8119
Откуда: http://www.dailymotion.com/video/x101d99_fallen-angels-mea-culpa_music?start=273
Сообщение Re: ПРОЗА
Страшные истории. Городские и деревенские | Автор книги -
Марьяна Романова

[b]Иллюзия[/b]
В детстве мне часто снилось, что я — рыжая женщина по имени Елена, у меня есть муж,
темноволосый и сутулый научный сотрудник, от свитера которого всегда пахнет табаком, дочь,
которая мечтает стать астрономом, и кот, у которого сахарный диабет.
Еще была квартира — захламленная, но по-своему уютная, с пыльным хрусталем в серванте,
тюлем на окнах, фиалками в разноцветных горшках и крошечным балконом — там мы хранили
лыжи и дочкин велосипед.
Мне снилось, что я была бедна и не очень счастлива. Дочь казалась мне непутевой, потому что
училась на тройки; когда муж прикасался к моему плечу в темноте, меня брезгливо
передергивало, а однажды наш кот упал с балкона и пропал, и три последующих дня я
надеялась, что это навсегда, а потом мне было стыдно за эти мысли. Кот вернулся и смотрел
на меня так, как будто он все понимает.

Такой вот странный сон, часто повторяющийся. Ведь на самом деле я был мальчиком и в свои
двенадцать лет ходил в лучшую языковую школу района, жил с родителями, которые все еще
как минимум дважды в неделю запирали спальню на ключ изнутри, а потом, уже утром, мама
жарила оладьи и фальшиво напевала «Призрак оперы», а папа задумчиво рассматривал ее
обтянутый коротким махровым халатом зад. И никаких котов у нас не было никогда — только
собаки. В самом раннем детстве — пудель Максим Иванович — я почти его не помнил, потом —
лабрадор Будда.
По причинам очевидным я стеснялся рассказывать об этом сне родителям. Мне казалось — не
поймут, будут переглядываться, смеясь. Папа скажет что-то вроде: «Не знаю, что более
печально — и в самом деле быть странным или отчаянно хотеть казаться таковым. “Я не такой,
как все, и мне снятся странные сны!”» А мама в шутку ударит его свернутым кухонным
полотенцем, а мне скажет: «Не слушай этого дурака!», хотя в глубине души будет с ним
согласна, потому что они — пресловутая «одна сатана», а я — «непонятно, в кого такой
уродился». Это в лучшем случае. А в худшем — всполошатся и потащат на прием к
сексопатологу. Мои двенадцать лет пришлись на середину девяностых — очередная волна
сексуальной революции как раз неторопливо докатилась до России, и почти в каждом ток-шоу
работал штатный эксперт-сексопатолог — подозреваю, вылупившийся из лузеров от
психиатрии. Я представлял, как моя мама приходит к одному из таких, комкая в нервных
пальцах носовой платок, и стесняясь начинает: «Моему сыну-подростку снится, что он —
женщина по имени Елена…», а сексопатолог поправляет на носу очки с не предвещающим ничего
хорошего «м-да».

Отрывок из книги

_________________
Меня выгнал Trace)
пишите письма 8)


Сб 14 июн, 2014 00:53
Профиль ICQ WWW
флудерастка

Зарегистрирован: Ср 07 апр, 2010 20:17
Сообщения: 8119
Откуда: http://www.dailymotion.com/video/x101d99_fallen-angels-mea-culpa_music?start=273
Сообщение Re: ПРОЗА
Ещё один один отрывок из этого же произведения:

Он срассказал мне о трех завесах, которые ограждают людей от понимания мира. Большинство
из тех, кто увлечен мирской суетой, кто каждый день ходит в офис и принимает все это близко
к сердцу, кто пытается найти свое место во всеобщей матрице — создать гетеросексуальную
семью, как минимум каждую неделю заниматься сексом, и как минимум каждый год выезжать
на пляж, прочесть это и это, купить то и то, мечтать о таком-то, а вот такое-то — считать по
умолчанию аморальным, — находится за самой первой завесой, завесой Профанов. Если
вырваться за ее пределы, можно увидеть мир настоящим, как в фильме «Матрица». Но этого
недостаточно. Следующая завеса ограждает странника от Гармонии. Если у тебя хватит сил
пересечь последнюю завесу — перед Бездной, — перестанешь быть человеком и
присоединишься к богам.
Я привязался к нему, как к родному отцу, и мне было стыдно за это чувство, потому что
Незнакомец говорил, что любовь к миру может ощутить лишь тот, кто перестал любить
отдельных людей. Мне так хотелось быть на него похожим. Больше всего на свете я боялся, что
настанет день, когда он исчезнет из моей жизни и я уже никогда не смогу его отыскать.
Он научил меня спать на холодной земле и при этом высыпаться так качественно, словно я
провел ночь в объятиях пуховой перины. Конечно, я рассказал ему о моих странных снах, о
чужих воспоминаниях, о женщине по имени Елена, которая жила где-то глубоко внутри меня и
которая меня так жестоко мучила. Незнакомец выслушал, нахмурившись, а потом сказал, что я
очень сильно разочаровал его, потому что бессилен тот, кто не умеет контролировать сны.
И через полгода Елена перестала появляться в моем сознании.
А однажды настал тот день, которого я и боялся, и ждал. Это случилось в конце марта — уже
пахло солнцем, сугробы почернели и скукожились, как умирающие медузы, но ветер был еще
ледяным, и люди были одеты по-зимнему. Мы же с Незнакомцем носили простые спортивные
костюмы, наша кожа чувствовала лишь прикосновение воздуха, но никогда не воспринимала его
как жар или холод.
В то утро, едва увидев Незнакомца, я сразу подумал: что-то произойдет. Он специально не учил
меня тонкому искусству предчувствия, оно окрепло само собою — просто в какой-то момент я
начал ощущать свое тело и сознание сложнейшим идеально настроенным механизмом,
алхимической гармонией взаимосвязей.
У меня упало сердце, но я попытался сохранить бесстрастное выражение на лице — однако,
конечно, Незнакомец заметил мою тревогу. В тот день я впервые увидел его улыбку. Удивился
— и вдруг понял, что его эмоциональная отстраненность не имела ничего общего с холодностью,
как мне иногда казалось. Это была отстраненность человека, познавшего сотни тончайших
оттенков чувств, человека, чье восприятие настроено намного более тонко, чем у большинства,
— настолько тонко, что все понятные среднестатистическому человеку чувства он отвергал, как
гурман отвергает жареную в прогорклом жире картошку из придорожного кафе.
— Дальше ты пойдешь один, — сказал он. — Я научил тебя почти всему, что умею сам. Когда я
встретил тебя, ты был обычным человеком — разве что чуть более нервным и амбициозным,
чем следовало бы. Ты, конечно, не стал таким, как я. Однако мой путь — это почти сотня лет,
твоему — нет еще и года. Я научил тебя не чувствовать холода и боли, прыгать с большой
высоты, падать на землю и не ломать кости, драться так, как дерутся боги, быть легким и
сильным. Осталось самое последнее. Сегодня ты видишь меня в последний раз, и я буду учить
тебя летать.

_________________
Меня выгнал Trace)
пишите письма 8)


Сб 14 июн, 2014 13:05
Профиль ICQ WWW
флудерастка

Зарегистрирован: Ср 07 апр, 2010 20:17
Сообщения: 8119
Откуда: http://www.dailymotion.com/video/x101d99_fallen-angels-mea-culpa_music?start=273
Сообщение Re: ПРОЗА
— Что? — растерялся я. Я ожидал все, что угодно, только не это.
— Неужели я тебя переоценил? — Улыбка исчезла с его лица. — Если ты отказываешься, мы
простимся прямо сейчас.
— Нет, нет! — вскричал я.
— Ну вот и хорошо. Значит, идем. Бегать сегодня не будем, тебе понадобятся все твои силы.
Я удержался от вопросов — знал, что лишние разговоры кажутся ему шелухой. Он привел меня
к обычной многоэтажке на краю парка, в котором мы тренировались столько дней. Вслед за
ним я вошел в обшарпанный подъезд, лифт вознес нас на самый последний этаж, и там, все
так же молча, Незнакомец поднялся по шаткой металлической лестнице, ведущей на крышу,
которая оказалась не заперта.
Я следовал за ним. Мне было немного страшно. Я не мог поверить в прямоту фразы — «я буду
учить тебя летать» — и надеялся на подтекст. Например, что речь идет об осознанных
сновидениях или хотя бы затяжном парашютном прыжке. Он спиной почувствовал мой страх и
тут же обернулся:
— Я не хочу тебя заставлять. Ты можешь отказаться в любой момент. Это ничего для меня не
значит.

_________________
Меня выгнал Trace)
пишите письма 8)


Сб 14 июн, 2014 13:13
Профиль ICQ WWW
флудерастка

Зарегистрирован: Ср 07 апр, 2010 20:17
Сообщения: 8119
Откуда: http://www.dailymotion.com/video/x101d99_fallen-angels-mea-culpa_music?start=273
Сообщение Re: ПРОЗА
Мне стало пониманием
идно. Да, я эволюционировал, но от привязанности к Незнакомцу
избавиться так и не смог. На тренировках я часто пытался найти хоть нотку одобрения в его
взгляде, устремленном на меня. Мне бы хотелось, чтобы он мною гордился, чтобы смотрел на
меня, как отец смотрит на сына:
— Я не остановлюсь.
— Хорошо. Тогда ты должен лечь. Я объясню, что делать дальше.
Я послушно улегся прямо на крышу. Она была вся в снегу. Незнакомец наклонился надо мной и
пристально посмотрел в мои глаза. У него был странный цвет глаз — в иные моменты мне
казалось, что они серые, но сейчас я видел только черноту. Он молча смотрел на меня, и я
послушно ждал, что будет дальше. Месяцы, проведенные рядом с ним, научили меня ценить
молчание. Перебивать чужое молчание столь же неприлично, как и перебивать чужой разговор.
— Ты уже понял, что потолок существует только для тех, кто не в состоянии увидеть небо, —
наконец заговорил Незнакомец. — Для тех, кто не чувствует себя в безопасности, когда не
видит границ. Я надеюсь, что ты либо перешагнул то состояние, когда без потолка невозможно
жить, либо вот-вот это сделаешь. На самом деле мир — это иллюзия, большая голограмма.
Почему одни люди уже в тридцать лет похожи на кучу мусора, а у других и в семьдесят свежий
взгляд и дыхание тоже свежее? Потому что времени не существует! Эти люди просто живут в
разных измерениях. Первые проматывают минуты, а вторые — смакуют их. Почему один
человек может сделать сальто назад, а другой — испугается? Нет, дело не в возможностях тела.
Тело же всегда следует за сознанием. Почему один человек никогда не болеет, а другому стоит
посидеть под кондиционером — и он весь в соплях? Да потому что не существует никакой
реальности — все только в голове. Ты это уже понял. Но на практике еще не применял. Это и
неважно. Понимание — девяносто процентов успеха. Ты же, надеюсь, усвоил разницу между
знанием и пониманием

_________________
Меня выгнал Trace)
пишите письма 8)


Сб 14 июн, 2014 13:25
Профиль ICQ WWW
флудерастка

Зарегистрирован: Ср 07 апр, 2010 20:17
Сообщения: 8119
Откуда: http://www.dailymotion.com/video/x101d99_fallen-angels-mea-culpa_music?start=273
Сообщение Re: ПРОЗА
й
Я хотел кивнуть, но тело не слушалось. Стало каким-то тяжелым, как будто я весил триста
килограммов. Слова Незнакомца погрузили меня в транс, мир сузился до одного его лица.
Ничего больше не существовало и ничто не имело значения — кроме слов, которые он говорил
мне.
— Помнишь твое первое двойное сальто? Ты говорил, что не сможешь. Ты не акробат, у тебя
никогда не было такого опыта. Тебе было страшно. Тебе так хотелось мне доверять, но какая-то
часть тебя все равно боялась, что сейчас ты сломаешь шею. Мы тысячу раз прокрутили этот
прыжок в воображении. Я точно знал, что ты готов, что ничего с тобой не случится. И у тебя
все получилось. Двойное сальто, с самого первого раза. Полет — то же самое. Сейчас тебе
кажется, что это невозможно. И какая-то твоя часть боится, что ты просто сорвешься с крыши
и упадешь. Но если ты будешь верить мне, будешь со мной до конца, этого не случится. Ты
просто станешь другим — тем, кто больше никогда не увидит потолок вместо неба.
Я молчал. Все мысли куда-то испарились. Я знал, что Незнакомец владеет техниками гипноза. Я
просто смотрел на него, я видел его спокойное лицо и низкое серое небо за его головой, я не
мог пошевелить даже пальцем.
— Понимаю. — Он словно подслушал мои мысли. — Я нарочно это сделал. Сейчас ты должен
преодолеть себя и подползти к краю. Это будет трудно. Мы с тобой часами бегали, я заставлял
тебя бежать до тех пор, пока сознание не покидало тебя. Но это все равно не было так трудно,
как будет сейчас. А когда ты подползешь к самому краю, все, что будет нужно сделать дальше,
— не остановиться. В том числе в мыслях. Просто сделать это. И тогда ты полетишь. Ты
станешь одним из нас.
Впервые Незнакомец употребил загадочное «мы» по отношению к себе, а я даже не мог
спросить у него, что это означает, кого он имеет в виду.
Он отошел, и я понял, что слов больше не будет. Мое тело было каменным, я ощущал себя
Сизифом, не вполне понимающим, есть ли в его ноше смысл. С большим трудом я перевернулся
на живот — давно мне не приходилось чувствовать себя таким усталым.
Я знал, что Незнакомец смотрит на меня. Очень хотелось остановиться, перевести дух. Но я
понимал, что этого делать нельзя. Подтянувшись на руках, я пополз. Каждое следующее
движение давалось тяжелее предыдущего. От края крыши меня отделяло каких-то десять
метров, но их преодоление стало самым сложным испытанием в моей жизни. Я чувствовал
тремор мускулов, я чувствовал, как крупная капля пота щекочет щеку. В глазах потемнело, изо
всех сил я цеплялся мутным сознанием за реальность, чтобы не упустить ее, не провалиться в
темную яму. И вдруг возле уха прозвучало: «Молодец. У тебя все получится».
Кажется, это была первая похвала, которую я услышал от Незнакомца, и она придала мне сил.
Теперь я точно знал — он не подведет. Я сделаю это. Мне бы только доползти, и, без тени
сомнения, вопреки всем законам привычной физики, я устремлюсь вверх. Я доверял
Незнакомцу, как малыш доверяет матери, которая зовет его к себе. Чувствовал себя под его
защитой. И вот наконец мои руки уткнулись в невысокий бортик, за которым крыша
заканчивалась и начиналась пустота.
Подтянувшись на руках, я взглянул вниз — земля была далеко-далеко. Почему-то мне не было
страшно. Одним рывком я преодолел последний барьер и полетел. Внизу раздался чей-то
истошный визг, но мне было все равно — впереди было только небо.
— Убилась! Убилась!
— Позовите кто-нибудь врача, тут же больница! Из какого корпуса она выпрыгнула? Из
неврологии что ли?
— Да какой, на хрен, врач, она же мертвая: смотрите, сколько крови…
Вокруг распластавшегося на асфальте тела собиралась толпа. Из окна выпала женщина —
немолодая женщина с усталым лицом, одетая в больничную ночную рубашку. От удара об
асфальт тело ее приняло форму свастики — руки и ноги были согнуты под неестественным
углом; на грязном снегу расползалась лужа темной крови.
Некто в хирургическом костюме, растолкав толпу, протиснулся к ней, присел на корточки возле,
запустил руку в окровавленные рыжие волосы, попытался найти пульс, предсказуемо не нашел,
нахмурился, покачал головой. Он выглядел скорее удивленным, а не расстроенным.
— Но как же это вообще могло произойти… Она же была полностью парализована… Ее кровать
находилась далеко от окна. Она даже рукой не могла пошевелить — как же ухитрилась доползти
до подоконника?
Лицо мертвой женщины казалось спокойным, безмятежным и даже, пожалуй, красивым. Не
было в нем ни страха, ни невротического предвкушения желанной кончины, ни переживания
боли — ничего, что делает мертвые лица такими страшными для живых. Только потусторонняя
красота и ясная уверенность в том, что все впереди

_________________
Меня выгнал Trace)
пишите письма 8)


Сб 14 июн, 2014 13:26
Профиль ICQ WWW
флудерастка

Зарегистрирован: Ср 07 апр, 2010 20:17
Сообщения: 8119
Откуда: http://www.dailymotion.com/video/x101d99_fallen-angels-mea-culpa_music?start=273
Сообщение Re: ПРОЗА
Красная Шапочка
(Новая старая сказка)
Мать сказала семнадцатилетней Дарье:
— Съезди в бабушкину квартиру, забери шкатулку с
украшениями, а то моя сестрица опомнится после похорон
и завтра же утром примчится за ними. Как пролежни
матери протирать, говно выносить и выслушивать упреки,
так она, видите ли, занята в офисе. Если такая занятая,
могла бы и сиделку нанять. Но нет, все мне пришлось
делать, мне одной. А как золото делить, так она первая.
Уже спрашивала, не знаю ли я, где брошка с топазом? Ей
на память, видите ли. Смешно. Какая, скажи на милость,
память? Она же мать не выносила, общались как кошка с
собакой последние лет пять! На память я ей распечатаю
фотографию. Вот ей, — и женщина потрясла перед
усталым лицом Дарьи красными обветренными пальцами,
сложенными в кукиш. — Возьми на тумбочке ключи и
ступай немедленно. Шкатулка у бабушки в комнате, в
верхнем ящике трюмо… Да, и если что еще захочешь взять,
не стесняйся. Завтра все растащат.
Дарья устала до слабости в коленях, но ослушаться мать
не решилась. Было холодно и тошно. Длинные, как сама
вечность, дни. Накануне в пять утра девушку разбудил
короткий резкий звонок телефона — еще не окончательно
стряхнув морок сна, она поняла, что случилось что-то
плохое. Таким тембром и в такое время звонит только
Смерть. Это она и была — голосом Дарьиной матери.
Ничего неожиданного.
Бабушка последние восемь месяцев провела прикованной к
постели — неоперабельная опухоль печени, медленно
угасание, и последние дни ее лечащий врач настоятельно
советовал договориться с похоронным агентом заранее.
Последние недели мать оставалась на ночь в бабушкином
доме. Метастазы проросли в мозг и уничтожили гигабайты
информации, копившиеся годами, — бабушка стала пустой
и наивной, как младенец. Ей было обидно и страшно спать
одной. Она начинала плакать — не тихо и горько, как это
делают взрослые, а протяжно, во всю силу охрипшего
горла.
Соседи сначала сочувствовали, а потом начали жаловаться
и угрожать принудительной психиатрической
госпитализацией. Их тоже можно было понять — утром на
работу, а за стеной часами воют, да так страшно. Счет шел
не на недели, на дни — и все равно, когда мать позвонила
на рассвете и произнесла короткое: «Ну, всё», у Дарьи
сжалось сердце. Надежда на чудо — опора идиотов,
подумала она.
Она хотела сразу же поехать к бабушке, но мать запретила
вызывать такси — и так на похороны куча денег уйдет.
Пришлось дождаться открытия метро. Когда она появилась
на пороге, бабушку уже увезли.
В глубине души Дарья обрадовалась — ей было бы не по
себе подойти к бабушкиной постели и увидеть ту мертвой.
Мертвое лицо на старомодной знакомой наволочке в
мелкий цветочек. Мать сначала целый час названивала то
одному, то другому, потом ругалась с родной сестрой по
поводу поминок, потом они вместе ездили в бюро
ритуальных услуг покупать гроб, венки и похоронные
туфли, потом заказывали отпевание.
Утром следующего дня состоялись и похороны. Быстро —
потому что место на кладбище уже было, а бабушкины
друзья давно лежали в могилах — большие поминки
собирать было бессмысленно. Дарья решила не смотреть
на бабушку в гробу, отвести глаза, но когда все по кругу
шли прощаться к гробу, не выдержала.
Гример поработал хорошо — мертвая бабушка выглядела
лучше, чем в последние дни жизни. Ровный цвет лица,
даже румянец, подкрашенные губы склеены в полуулыбке.
На бабушке было платье, которое давно покойный дед
подарил ей еще в семидесятые, — из постреливающей
плотной синтетической ткани, цветастое, в пол, как было
модно в те годы. Бабушка его любила и берегла. В морге
спросили: «А вы уверены, что в таком пестреньком хорошо
будет? Обычно темное приносят». Но мама и Дарья
настояли на своем — плевать на условности, хоронить
следует в любимом и лучшем.
Пожилой священник ходил вокруг гроба, помахивая
кадилом, из которого поднимался густой ароматный парок.
Дарье было нехорошо в духоте, она не поняла ни слова из
тягучей речи священника.
Потом гроб погрузили в старенький пыльный автобус, и по
дороге на кладбище ей пришлось заткнуть уши плеером,
потому что от набирающей обороты ссоры между матерью
и ее сестрой хотелось завыть. Так было всю жизнь,
сколько Дарья себя осознавала, — разве что глаза друг
другу не выцарапывали. Иногда она молилась Богу, в
которого не особо верила, — спасибо, мол, что хотя бы у
меня нет ни братьев, ни сестер и мне некого так отчаянно
ненавидеть. Потому что ненависть выжигает душу, и
Дарьина мать была живым доказательством тезиса. Она
родилась и росла красавицей, но уже к сорока даже глаза
ее побелели и выцвели, даже волосы стали какими-то
пегими и тусклыми, а кожа — желтоватой и тонкой, как
будто бы кто-то уничтожал ее слой за слоем изнутри.
Первый ком земли бросила мама, затем — ее сестра, потом
дошла очередь и до Дарьи. Земля была рыхлой и влажной,
с глухим стуком комки упали на крышку гроба. Какое-то
время присутствовавшие молча постояли над могилой,
потом мать кивнула нанятым парням с лопатами, и те за
несколько минут забросали зияющую яму землей.
Поминки запомнились руганью, что было вполне
предсказуемо, — Дарья давно овладела искусством
отсутствия. Тело ее сидело за столом, лицо сохраняло
выражение вежливой доброжелательности, она могла даже
улыбнуться, сказать что-то вроде «да», «нет» или
«передайте, пожалуйста, хлеб», но мысли ее были где-то
далеко-далеко.
И вот наконец все закончилось, и они вернулись домой на
метро, и все, что хотелось Дарье, — постоять четверть часа
под струями горячей пахнущей хлоркой воды, а потом
забыться сном, но мать вручила ей ключи и велела забрать
шкатулку. И в глубине души Дарья понимала, что доля
правды в этой просьбе, которая со стороны могла
показаться шакальей, была. Бабушка хотела бы, чтобы ее
скудное, но все-таки золото досталось ей, Дарье. И ее
матери. А не второй сестре, которая почти никогда не
появлялась в ее доме.
В метро Дарья читала какую-то книгу — машинально,
чтобы не уснуть. Прогуляться несколько кварталов до
бабушкиного дома было даже приятно, несмотря на то, что
моросил дождь. По дороге она зачем-то купила сигарет и,
остановившись под козырьком какого-то подъезда,
подожгла одну и сделала несколько неумелых коротких
затяжек. Дарье было семнадцать, и сигарета
воспринималась опорой, символом взрослости и даже
почти спасательным кругом.
У бабушкиного подъезда встретила соседку, та поохала,
промокнув сухие глаза краешком рукава. «Отмучилась,
несчастная, царствие ей небесное!»
Ключ вошел в замок, но поворачиваться не хотел — что-то
ему мешало, как будто дверь была заперта изнутри. Дарья
заметила, что в дверном глазке — свет, и устало вздохнула.
Неужели мать недооценила свою сестру, неужели та не
поленилась приехать за драгоценностями сразу после
поминок? Да ладно бы еще это были настоящие
«драгоценности», но то, чем владела бабушка… Это просто
смешно.
Немного потоптавшись под дверью, борясь с желанием
развернуться и уйти, она все-таки надавила на звонок, и
тот задребезжал под ее пальцем. В коридоре послышались
шаркающие шаги, и Дарья нахмурилась — звук показался
ей смутно знакомым, и это совсем не было похоже на
походку маминой сестры, сухощавой энергичной женщины,
в облике и повадках которой проглядывало что-то птичье.
Глазок потемнел, Дарья показала ему язык, зная, что
тусклая лампочка освещает ее сзади, значит, выражение
лица сокрыто мраком, различим лишь силуэт.
Наконец дверь осторожно открылась, и Дарья оказалась
нос к носу… с бабушкой.
В первый момент она скорее удивилась, чем испугалась, —
как же так, что это за чертовщина?
На бабушке был байковый халат, очки, войлочные тапочки,
лицо ее выражало растерянность. Но этого никак не могло
быть. Во-первых, бабушка была больна, она не только не
ходила, но в последний месяц даже не могла сесть и
откинуться в подушки — так и лежала бревном. Во-вторых,
Дарья была на ее похоронах. Она подходила к гробу, она
видела бабушкино неестественно нарумяненное мертвое
лицо. У разверстой могилы гроб открыли в последний раз.
Затем Дарья видела, как крышку приколотили массивными
гвоздями. Она сама бросила горсть земли. Она стояла у
могилы до тех пор, пока на ней не вырос холмик, на
который они положили еловый венок с вплетенными в него
пластмассовыми пионами и лентой с пошловатым «Любим
и помним».
Самое рациональное объяснение — она, Дарья, сошла с
ума. Почти не спала двое суток, вот и начались
галлюцинации. Или… Нет, никаких «или». Не могла же
бабушка пробить кулаками гроб, выбраться из могилы,
попутно исцелившись, вернуться домой и пить вечерний
чай как ни в чем не бывало. А сестры-близнеца у нее не
имелось.
Все эти мысли за одно мгновение промелькнули в голове
побледневшей Дарьи.
— Дашенька? — Бабушка беспомощно похлопала ресницами
и отерла влажные руки о подол халата. — Что-то
случилось? Почему ты так поздно?
— Я… Ты… — Дарья попятилась.
— С мамой поругалась, что ли? Она хоть знает, где ты?.. Да
ты проходи, что на пороге стоять!
На подкосившихся ногах Дарья вошла в знакомую
квартиру, в которой по необъяснимой причине больше не
пахло тяжелой болезнью — лекарствами, мочой, которой
пропитался матрас, дешевыми ароматическими свечками,
которые были куплены, чтобы перебить все прочие запахи,
но от них стало только гаже. Нет, теперь здесь стоял запах
жареного теста — до болезни бабушка любила чаевничать
по ночам, поджарив кучку оладьев, и плевать ей было, что
врачи ругают ее за повышенный холестерин. Чтобы не
упасть без чувств, Дарье пришлось ухватиться за стену и
сползти по ней на пол. В глазах было темно.
Бабушка выглядела не менее испуганной, чем она сама:

_________________
Меня выгнал Trace)
пишите письма 8)


Вс 15 июн, 2014 10:22
Профиль ICQ WWW
флудерастка

Зарегистрирован: Ср 07 апр, 2010 20:17
Сообщения: 8119
Откуда: http://www.dailymotion.com/video/x101d99_fallen-angels-mea-culpa_music?start=273
Сообщение Re: ПРОЗА
— Даша… Что случилось?! Тебе нехорошо? Ты не пила?
— Нет… — побелевшими губами пролепетала она. — Нет, все
в порядке, только вот…
— Только вот что? — Бабушкино лицо было совсем близко,
и Дарья потянула носом: нет, никакой мертвечины,
никакого ладана, земли и воска, обычный бабушкин запах.
Вдруг ей в голову пришла идея:
— Какое сегодня число?
У бабушки вытянулось лицо:
— Дашенька, ты что-то приняла? Это наркотики, да?
— Ничего я не принимала. Ответь, какое число?
— Девятое октября, конечно, — растерянно ответила
бабушка. — Может быть, вызвать врача? Хочешь, я
позвоню твоей матери?
Девятое октября. День, когда ее похоронили. А восьмого
Дарьина мать стала свидетелем ее последнего вздоха. В
свидетельстве о смерти так и написано: дата смерти —
восьмое октября.
Дарья расшнуровала ботинки, сняла куртку. Несмотря на
сюрреализм происходящего, она отчего-то не чувствовала
себя в опасности. Все же перед ней была ее бабушка,
знакомое родное лицо.
Девушка прошла в кухню — на столе стояла тарелка с
горкой оладушков. Разве мертвые умеют печь тесто?
Бабушка поставила чайник. Дарья вспомнила день, месяцев
четырнадцать назад, когда она вместе с матерью вот так
же вечером сидела на этой же кухне, а бабушка подливала
им чай и говорила, что такая опухоль в наши дни — не
приговор, что выкарабкиваются люди, которым повезло
куда меньше, а у нее всего вторая стадия, и семьдесят лет
— не «возраст», и вообще — самое главное позитивный
настрой. Дарья следила за бабушкиными руками — вот та
моет чашку, насыпает заварку из банки, добавляет сначала
кипяток, потом сахар…
Ногти у бабушки были длинные и какие-то желтые. Это
показалось Дарье странным. Бабушка всегда стригла ногти
под корень, она и в молодости не отличалась склонностью
к самоукрашательству. У нее было всего одно нарядное
платье — в котором ее и хоронили.
«Хоронили» — мелькнувшее в сознании слово отозвалось
холодком под ложечкой.
Бабушка поставила перед ней чашку, положила вишневое
варенье в одну пиалу и сметану — в другую. Дарья любила
так с детства — отламывать от оладушка по кусочку и
макать их сначала в сметану, а потом — в варенье, но
только чтобы две субстанции не смешивались.
Оладьи были вкусные, ноздреватые, и Дарья вдруг
осознала, что нечеловечески голодна, — в последние дни
кусок в горло не лез, и она перехватывала что-то
машинально, чтобы поддержать силы. Бабушка сидела
напротив и с умилением смотрела, как она ест. И, как
обычно, приговаривала:
— Вот как наворачивает, как будто дома ее не кормят. И
неудивительно, что отощала так. Была таким пончиком,
кровь с молоком, а стала скелетиной.
Монотонная речь и теплое тесто имели эффект
усыпляющий — веки Дарьи словно теплой кровью
налились, захотелось хоть несколько минут вздремнуть,
привалившись головой к стене, она несколько раз
зажмурилась и затем открыла глаза, чтобы согнать сон.
Бабушкины глаза блестели в полумраке.
Дарье хотелось и понять, что происходит, и подольше
остаться в том альтернативном мире, где бабушка жива. Ей
было не по себе — и от того, что она сидит в этой кухне и
кусок за куском кладет жареное тесто в рот, и от того, что
все это может в любой момент исчезнуть так же
необъяснимо, как и появилось.
— Дашенька, да что с тобой сегодня? — Бабушка слишком
хорошо ее знала, умела читать по ее лицу. — Я ведь вижу,
ты расстроена.
— Ба… А у тебя когда-нибудь было так, что ты не
понимаешь, спишь ты или нет?
— Что ты имеешь в виду?
Даша залпом допила переслащенный чай, но вот рту все
равно было сухо:
— Ну вот например… Умер кто-то, а на следующий день ты
встречаешь его живым и веселым. И не можешь понять,
что неправда — то ли тебе сон дурной про его смерть
приснился, то ли ты так страстно желал вернуть мертвого,
что сошел с ума? Вроде бы, и то настоящее, и это. Но не
могут же обе такие вещи настоящими быть…
Бабушкин взгляд уткнулся в изрезанную, выцветшую и
неоднократно прожженную папиросами давно покойного
деда скатерть. Она вздохнула так печально, что Дарье на
какое-то мгновенье показалось: а ведь бабушка понимает
все.
— Было у меня однажды такое… Только вот дело очень уж
давнее, молодая я была.
— Расскажи! — потребовала Дарья.
Бабушка как-то вся сжалась и скукожилась, как будто бы
была пластилиновым человечком, способным принять
любую форму.
— Ба… Ну пожалуйста!
— Да в сорок втором году это было, что сейчас и
вспоминать… Вообще жизнь другая была. В деревне нашей
не осталось почти никого. И вот однажды пришли они. Их
было немного — может быть, десять человек. Молодые все
такие, холеные, выбриты гладко, в новеньких шинелях.
Смеялись, а зубы у всех белые. Я давно смеха
человеческого не слышала. С тех пор, как из мужчин в
деревне остался только калека-конюх. Мы с подружкой
спрятались за сеновалом, подсматривали за ними.
Молодые парни, красивые, все светленькие. Мне
пятнадцать лет было, а подруге моей — восемнадцать уже…
Они о чем-то разговаривали, как будто бы и не было
никакой войны. Как будто в сельский клуб на танцы
пришли. И вдруг один из них взял и в корову выстрелил.
Корова там стояла, уже не помню, как звали ее. Соседская.
Она повалилась на бок, как мешок с мукой. А они
продолжали болтать. Просто так убили ведь, шутки ради.
То ли куда-то не туда попали ей, то ли она жить хотела —
очень долго в судорогах билась. А они даже не смотрели на
нее. И я поняла, что если мы прямо сейчас, немедленно, не
убежим в лес — как есть, босиком, — то нас, как эту корову,
пристрелят. И всех остальных тоже перебьют, и мы уже
ничего не сможем сделать. Они по деревне пошли. Мы
услышали еще выстрелы. Я говорю подружке: бежим! А она
почему-то упираться начала. Говорит: мол, ну и куда же
мы там денемся, ночи уже холодные, мы замерзнем
насмерть, а они, может, нас и не тронут. Возьмут еду и
уйдут своей дорогой, на кой мы им сдались. Я ее за руку
тяну, прямо возле нас корова бьется в пыли, никак душу
выпустить на волю не хочет. Ну и нашу возню услышал
один… Товарищи его уже вперед ушли, а он почему-то
остался. Очень красивый был парень, я потом всю жизнь
его лицо помнила. Я никогда таких не видела — как будто
картинка ожившая. Высокий, плечи широкие, а глаза такие
светлые, что белыми кажутся. Он в два прыжка рядом с
нами оказался, мы глазами встретились, и я, сама не зная
почему, улыбнулась ему. Знала, что враг он, но улыбнулась
почему-то. А он как будто бы мимо смотрел. В его руке
нож оказался вдруг — откуда взялся, я и не разглядела. Он
одним движением полоснул, и вот уже подружка упала моя
— как та корова, в пыль. Живот он ей вспорол. Но ей
повезло больше, чем корове, — она сразу отошла. Может, и
понять, не успела, что случилось. Я от них отпрыгнула, а он
уже ко мне идет, и нож блестит в его руках… Ну и не знаю,
что на меня нашло. Я никогда боевитой не была. Обычная
девчонка, от горшка три вершка…. Как будто бы кто-то
подсказывал мне, что делать. Я к стене отбежала, там
вилы стояли — схватила их и ткнула в него. Может, не
ожидал он, что девчонка отпор даст, а может, повезло
просто мне. Я никогда раньше не думала, что это так
просто и быстро — человека убить. Что такие мы, люди,
хрупкие. Вилы в него вошли как в масло. Помню, он так
удивленно и уже невидяще на меня взглянул, а потом у
него изо рта кровь хлынула, темная, черная почти. Тут я
вилы из рук выпустила и понеслась, дороги не видя.
Понимала, что если поймают меня, то легкой смертью за
такое не отделаться. Но никто за мною не гнался. И вот я
добежала до леса, а что дальше делать — не понимаю.
Ходила как в тумане. Вернешься — умрешь, останешься —
тоже умрешь. Безысходность такая. Днем еще ничего было,
а вот ближе к ночи окоченела я. Ног босых уже не
чувствовала. Кое-как устроилась под деревом, умирать
приготовилась. В голове так мутно было. Тело все тряслось
— согреться пыталось. И вот я уже почти без сознания, и
тут слышу — шаги. Я затаилась, смотрю из-за дерева… А
уже смеркается, видно плохо. Но хорошо, что вечер ясный
был и луна уже взошла. И когда я увидела, кто это идет, я
не смогла крик в горле удержать…. Выдала себя. Но мне
было уже все равно… Тот солдат это был, которого я
вилами проткнула. Сначала я подумала — обозналась,
может быть. Может быть, просто похож. Они же все как на
подбор были — высокие, плечистые, светловолосые. Как
будто бы братья. Но он ближе подошел, и я ахнула — он,
это был он, никаких сомнений. Те же беловатые глаза, та
же родинка на щеке, тот же немного отстраненный взгляд.
Он. Но живой. И шинель целая. У меня колени ослабели, я
как подкошенная в мох рухнула. Голову руками прикрыла и
зажмурилась, как при бомбежках. Поняла, что убьет он
меня теперь. Но ничего не происходило. Я глаза открываю
— стоит. И смотрит на меня. Молодой совсем, серьезный
мальчик, и кожа у него синеватая в свете луны. Я ему
шепчу по-русски — отпустите, мол, меня. А он не понимает
и отвечает что-то по-немецки. А потом вдруг свою шинель
снимает и мне протягивает. Увидел, что я вся синяя от
холода уже. Хотя я сама перестала что-то чувствовать —
так перенервничала. Если бы не он и не его шинель — я бы
точно не проснулась следующим утром…. Я так подумала —
может, провинился он чем и свои же его прогнали… Но я
мало что соображала, от холода спать очень хотелось. И он
с улыбкой на меня посмотрел, а потом руку протянул и
закрыл мне глаза ладонью — спи, мол. Сел рядом со мной,
на мох. И приобнял меня. Мне пятнадцать лет было, и
меня никогда раньше парень не обнимал. Это было
последнее, о чем я подумала. Отключилась, как будто бы
по голове меня ударили. Не знаю, сколько времени прошло,
но проснулась я от того, что кто-то меня за плечо тряс.
Открываю глаза, а надо мною мужики незнакомые
склонились. «Откуда ты тут и взялась, одна в лесу и с
мертвым немцем в обнимку?» — по-русски говорят. А я
только глазами хлопаю, не понимаю ничего. Почему с
мертвым, он же живой был, теплый, улыбался мне. И вдруг
вижу — рядом что-то валяется, как будто бы тюк, и над
ним мухи кружат. Пригляделась, а это он. Лежит лицом в
землю. Кто-то из мужиков его сапогом перевернул. У него
весь подбородок в запекшейся крови был и губы — изо рта
кровь шла. И на шинели четыре черные дыры, от вил
моих. Я мужикам честно все рассказала, а они пожалели
меня. Дали воды и хлеба, отвели обратно в деревню. Те
оттуда уже ушли, и я смогла вернуться домой. Но что это
было, до сих пор не понимаю. Ладно, пусть мне
привиделся солдат, но почему тогда его тело возле меня
нашли? Он был уже мертвый, когда я убегала. И перенести
не мог никто. До сих пор не понимаю. А зачем ты
спросила, Дарьюшка? Ты тоже мертвого увидала?

_________________
Меня выгнал Trace)
пишите письма 8)


Вс 15 июн, 2014 10:23
Профиль ICQ WWW
флудерастка

Зарегистрирован: Ср 07 апр, 2010 20:17
Сообщения: 8119
Откуда: http://www.dailymotion.com/video/x101d99_fallen-angels-mea-culpa_music?start=273
Сообщение Re: ПРОЗА
— Нет, ба, я так…
— Бледненькая ты и сонная. Вот что, домой уже поздно, да
и волноваться я буду, если поедешь. Давай я тебе тут
постелю.
Дарья вяло согласилась. Пройдя в гостиную, она отметила,
что тут все изменилось — не было ни раскладушки,
купленной специально для сиделки, ни пластиковой
тумбочки, на которой стояли лекарства, ни штатива
капельницы. Этот дом не был тронут болезнью; здесь
царил тот особенный сорт уюта, который часто нравится
старикам — ковер с проплешинами на стене, полированная
«стенка», за стеклом которой — фарфоровые фигурки
балерин и клоунов, на подоконнике, раскинув лапы,
красовалась драцена в керамическом горшке.
— Я тебе на бывшем дедовом диване постелю, — суетилась
бабушка.
Дарье уже было все равно — она даже почти смирилась с
новой реальностью, в которой выходило, что она сошла с
ума и пережила то, чего на самом деле никогда не
случалось. Мелькнула ленивая мысль — а может быть,
матери позвонить? Что она обо всем этом скажет? Но
бабушка вдруг сказала:
— А мать твою я предупредила уже. Пока ты руки мыла.
Она сказала, что ляжет пораньше спать, раз уж ты сегодня
не придешь. Говорит, ты до ночи музыку слушаешь,
мешаешь ей.
— Да ничего я не мешаю, у меня вообще наушники, —
буркнула Дарья.
Наконец бабушка оставила ее одну, удалившись в дальнюю
маленькую комнату, которая служила ей спальней. Дарья
разделась до трусов и футболки и юркнула под одеяло.
Удивительно, но едва у нее появилась возможность
отдохнуть, сон как рукой сняло.
Ночь была ясная, молочный лунный свет падал на кровать.
Она подумала, что надо бы встать и задернуть шторы, но
вдруг что-то заставило ее обернуться к двери. Говорят,
большинство людей могут чувствовать чужой взгляд, даже
если им в спину смотрят. Вот и Дарья почувствовала. У
двери в комнату была стеклянная створка — Дарья
глянула, и ее словно током на кровати подбросило. С
другой стороны двери, в темном коридоре, стояла бабушка,
на ней была простая белая ночная рубашка, седые
поредевшие с возрастом волосы раскиданы по плечам, а
лицо — прижато к стеклу. Дарье показалось, что глаза у
бабушки какие-то странные, белые, без зрачков.
Бабушка поняла, что Дарья заметила ее, медленно подняла
руку и ногтями провела по стеклу. Голова ее как-то по-
птичьи наклонилась набок, она напряженно опустила
нижнюю губу, а верхнюю — наоборот, подняла,
продемонстрировав два ряда крупных желтых зубов, как
будто бы находилась в кабинете у протезиста. Не
улыбнулась, не оскалилась угрожающе, а просто показала
зубы.
«Она знала, с самого начала знала все, — промелькнуло в
голове у Дарьи. — Все это был спектакль, она знала, что
мертвая».
Бабушка не делала попытки войти в комнату, но и не
уходила — так и стояла, прижавшись лицом к стеклу, и в
упор смотрела на Дарью. Та перешла в другой угол
комнаты — бабушкино лицо повернулось к ней.
Дарья вдруг вспомнила, что на кухонной двери есть замок
— можно закрыться изнутри. Только вот как попасть в
кухню, если оно — прямо возле двери, как мимо этого
пройти? А с другой стороны, если оно хочет Дарью
атаковать, почему же ничего не делает, почему просто
стоит и смотрит? В конце концов, девушка решила, что
бездействие разрушает ее намного больше любого
необдуманного поступка.
Зачем-то вооружившись хрустальным графином, взяв его
за тонкое горлышко, как гранату, она на цыпочках
подкралась к двери. Белая тень бесшумно метнулась куда-
то вбок, мертвая бабушка то ли уступила ей дорогу, то ли
манила в ловушку, причем второе было похоже на правду
куда больше, чем первое. Затаив дыхание и держа графин,
который был скорее психологической защитой, этаким
атрибутом позы воина, на вытянутой руке, она открыла
дверь и осторожно выдвинулась в коридор.
Никого.
Кухня всего в двух шагах, и нервное напряжение подобно
ковру-самолету в прыжке пронесло Дарью над паркетом.
Через секунду она уже плотно закрыла дверь кухни и
заперла ее на замок. Сердце колотилось как у марафонца.
Что делать дальше, Дарья не понимала. Взять нож?
Высунуться в окно и позвать на помощь прохожих?
Попробовать кинуть какую-нибудь чашку в окно соседей в
надежде их привлечь? Просто тихо ждать рассвета?
Она решила до кого-нибудь докричаться. Окна кухни
выходили на улицу, на которой, несмотря на поздний час,
случались прохожие. Дарья щелкнула выключателем,
кухню залил мертвенный свет энергосберегающей
лампочки. И сначала девушка боковым зрением отметила
какое-то копошенье и только потом подняла взгляд и
увидела ее. Бабушку.
Та сидела на подоконнике, скрючившись и прижав колени к
груди, ее ступни почему-то были все в комьях земли.
Смотрела она прямо на Дарью, а когда поняла, что и та ее
видит, снова широко открыла напряженные растянутые
губы, при этом оставив зубы сомкнутыми. Первым
импульсом было выбежать из кухни — там ведь уже близко
входная дверь, но почему-то Дарья понимала, что не стоит
делать этого сейчас, не стоит поворачиваться к этому
спиной, безопаснее — остаться. Она попробовала успокоить
дыхание и несколько раз сглотнула, отгоняя подступившую
тошноту.
— Бабушка… — прошептала она. — Что же ты… Как же ты
так…
Старуха не ответила и даже не пошевелилась, так и сидела
на подоконнике, словно мумия застывшая. Но Дарье
показалось, что она прислушивается.
— Я ведь поэтому и была нервная… Ты спросила, что со
мной… А я же тебя вот только что похоронила. Горсть
земли на гроб бросила…
Звук собственного голоса немного ее успокоил. Дарья
подумала — а что, если такое вот естественное поведение
успокоит это? И если она не будет показывать страх,
может, и оно — то, что приняло форму ее бабушки, —
останется неподвижным до рассвета.
Она вдруг увидела на столе тарелку с недоеденными
оладушками; взяла один, откусила. Бабушка-бабушка,
почему у тебя такие длинные желтые ногти? Бабушка-
бабушка, почему твои ноги перепачканы землей? Бабушка-
бабушка, а глаза твои отчего белы?
Несколько часов спустя, когда небо уже посветлело, на
другом конце Москвы мать Дарьи вдруг проснулась от
странного и неприятного ощущения. То ли сон дурной,
мгновенно забытый, то ли промелькнувшая депрессивная
мысль… Так бывает, когда, уже отойдя от дома на
приличное расстояние, вдруг вспоминаешь, что забыл
выключить утюг.
Она села на кровати, потерла виски, потом, накинув на
плечи старый халат, доплелась до кухни, попила воды.
Сразу поняла, что Дарья дома не ночевала, — но это как
раз не было чем-то особенным. Семнадцать лет, возраст,
когда дом кажется тюрьмой. В последнее время дочь часто
уходила вечерами — все время говорила, что ночует у
подруги, и даже предлагала позвать к телефону
подружкину мать, но женщина отмахивалась, потому что
некогда была школьным учителем и прекрасно знала, как
бесперебойно работает детская сеть лжи и взаимовыручки.
Она прошла в комнату дочери — кое-как заправленная
постель, стаканы с недопитым соком на полу, скомканные
конфетные фантики, весь стол завален учебниками и
бумагами. Почему-то именно в то утро ей стало страшно
за дочь. Она пыталась отогнать это ощущение —
приготовила нехитрый завтрак, начала читать какой-то
бульварный роман, но уже через несколько минут с
досадой отложила книгу и отодвинула недопитый кофе.
Нарастающее чувство тревоги словно изнутри ее
обгладывало. Набрала номер дочери — абонент временно
недоступен. Тоже ничего удивительного — Дарья имела
привычку отключать телефон на ночь.

_________________
Меня выгнал Trace)
пишите письма 8)


Вс 15 июн, 2014 10:24
Профиль ICQ WWW
флудерастка

Зарегистрирован: Ср 07 апр, 2010 20:17
Сообщения: 8119
Откуда: http://www.dailymotion.com/video/x101d99_fallen-angels-mea-culpa_music?start=273
Сообщение Re: ПРОЗА
Наконец мать решилась: надо ехать. Собралась за
несколько минут, стянула пегие волосы в хвост. Уже уходя,
с почти вошедшей в привычку досадой посмотрела на свое
отражение в пыльном зеркале прихожей. Она ведь когда-то
красавицей считалась. Недолго — время с особой
жестокостью расправилось с ее чертами, но все-таки.
Ей казалось, что поезд метро движется особенно медленно,
— так всегда бывает, когда торопишься. К концу пути
женщина уже была готова взорваться от раздражения.
И вот перед ней знакомый дом. У подъезда встретила
соседку — та сказала, что видела Дарью накануне вечером,
та пришла в красной куртке с капюшоном и почему-то
долго стояла у подъезда под моросящим дождем, прежде
чем войти.
«Может быть, я зря ее вообще сюда отправила, — подумала
женщина. — Ей семнадцать всего все-таки… Еще детская
психика, и бабушку она любила так…»
Тяжело ступая, она поднялась на нужный этаж и замерла
перед дверью. Как соляной столб вросла в пол — почему-
то еще не открыв двери, женщина точно знала: в квартире
ее ожидает нечто страшное — такое, что и предположить
невозможно и от чего никогда уже не избавиться. Она
осторожно повернула ключ — и сразу в прихожей заметила
тяжелые ботинки Дарьи и ее красную куртку. В квартире
была тишина.
— Дочь? — дрогнувшим голосом позвала женщина. — Даша?
Никто ей не ответил.
Дарьина мать была из того сорта педантов, которые не
могут чувствовать себя успокоенными, пока в раковине
есть хоть одна невымытая чашка, и в самые черные
минуты успокаивают себя глажкой постельного белья. Это
была чистоплотность на грани невроза — женщине было
почти физически больно, если полотенца висели не «по
росту», если на блузе была хоть складочка. Она до сих пор
сама крахмалила простыни — так, как когда-то научила ее
бабушка, и натирала паркет специальной мастикой, и
стеклянные стаканы мыла в три этапа, чтобы они казались
только что принесенными из дорогого магазина. Дарья то
ли уродилась другой, то ли с возрастом вобрала
отвращение к гармонии — ее успокоенность рождалась из
хаоса, вокруг нее всегда были мятые бумажки и мятое
тряпье.
Перед тем как зайти в квартиру, женщина сняла уличные
туфли и аккуратно поставила их на полку.
Дарья обнаружилась сразу же, в кухне. В первый момент
мать обрадовалась — жива, жива! — но уже в следующую
секунду улыбка исчезла с ее лица, потому что дочь
подняла голову и посмотрела на нее каким-то невидящим
взглядом.
Дарья сидела на полу, прижав слегка расставленные колени
к ушам, в этой позе было что-то обезьянье. Перед ней, на
полу, стояла тарелка с горкой покрытых плесенью,
полуразложившихся оладьев, склеившихся в единую кучку
источающего вонь теста, в которой еще и копошились
личинки. К ужасу матери, Дарья оторвала от вонючей
массы кусочек и положила его в рот.
— Что ты делаешь, оставь!
Женщина в один прыжок подскочила к ней и хотела
отодвинуть тарелку, но дочь вдруг зарычала, как животное,
и приподняла верхнюю губу, показав зубы, между
которыми застряли кусочки теста. От нее странно пахло —
кислый, как будто бы многодневный или старческий, пот и
земля. Густой запах влажной земли.
— Дашенька…
Но девушка не отозвалась, из ее лица ушла привычная
ясность и вообще — все знакомые выражения, она была
похожа на манекен. Отвернувшись к стене и закрыв торсом
тарелку, она продолжила есть — жадно и неряшливо.
Крупная личинка выпала из ее рта и шлепнулась на пол.
В замешательстве постояв над дочерью несколько минут,
будто бы привыкая к мысли, что этот ужас действительно
вошел в ее жизнь, женщина все-таки сообразила отойти к
телефону и вызвать психиатрическую «скорую».
Когда врачи приехали, тесто было уже доедено и Дарья
ловким прыжком взобралась на подоконник. Ее била
мелкая дрожь, и мать накинула ей на плечи куртку. Дарья
тотчас же надвинула на лицо красный капюшон. Врачам
она далась не сразу и даже до крови укусила санитара,
протянувшего к ней руку. Пришлось сделать
успокоительный укол, чтобы ее, полуобморочную, увезти.
Мать пустили к ней только на следующее утро.
Ч

_________________
Меня выгнал Trace)
пишите письма 8)


Вс 15 июн, 2014 10:25
Профиль ICQ WWW
мудрец

Зарегистрирован: Вт 13 фев, 2007 07:32
Сообщения: 12318
Откуда: Геодезия
Сообщение Re: ПРОЗА
Ну а продолжение где?


Пн 07 июл, 2014 00:05
Профиль
флудерастка

Зарегистрирован: Ср 07 апр, 2010 20:17
Сообщения: 8119
Откуда: http://www.dailymotion.com/video/x101d99_fallen-angels-mea-culpa_music?start=273
Сообщение Re: ПРОЗА
Его нет у этого рассказа.....Могу только что-нибудь аналогичное запостить..

_________________
Меня выгнал Trace)
пишите письма 8)


Пн 14 июл, 2014 21:15
Профиль ICQ WWW
ветеран
Аватара пользователя

Зарегистрирован: Вс 07 дек, 2008 10:27
Сообщения: 2658
Откуда: Город-герой Красноармейск!!!
Сообщение Re: ПРОЗА
Мой первый автомобиль


«Автомобиль – не роскошь….»
С самого начала своей сознательной жизни я мечтал об автомобиле. Это даже были не мечты, а наваждение – страсть, неразделенная любовь, как любовь к известной актрисе или еще что-то в этом роде.
Почему, спросите Вы, неразделенная? Да потому, уважаемые, это сейчас только ленивый машины не имеет, а тогда, чтобы купить автомобиль, надо было иметь не только деньги, но и возможности. А под возможностью понималось встать на очередь, которая более или менее двигалась, а для этого было необходимо следующие:
во-первых, быть особо ценным сотрудником, от которого зависело на работе все или почти все;
во-вторых, быть членом партии (коммунистов) или быть таким Ветераном, для которого все очереди начинались в первом десятке – вот тогда ты мог стать реальным обладателем мечты на колесах и достаточно быстро.
Если же Вы были «средним» в списке «необходимых» и при этом могли даже иметь деньги, быть членом партии то, при легальном пути приобретения автомобиля, стоя в очереди, могли успеть жениться, обзавестись, детьми, получить квартиру и даже успеть выйти на пенсию. Такова была тогда жесткая правда жизни, хотя население страны с легкой руки Ильфа и Петрова, уже начало осознавать, что «автомобиль не роскошь, а средство передвижения».
Нет, конечно, был еще один вариант, но для него надо было иметь раза в полтора больше денег, чем стоила заветная мечта.
Для «простого советского человека» все блага жизни были … - «в очередь, сукины дети, в очередь».
Не был я в то время ни особенно ценным специалистом в своем НИИ, ни членом партии (коммунистов), папа-ветеран и крутой орденоносец к тому времени уже физически не мог числиться в каких-нибудь очередях, а зарплата в 120 рублей вообще даже не подразумевала желания обладать этим чудом человеческого прогресса.
Мечты, мечты… Но, тем не менее, заходя иногда в автосалон, я вожделенно заглядывал во внутрь «Жигулей», «Москвичей» и, особенно «Запорожцев», кои по цене, хоть и были мне не доступны, но цифры, овеществляющие их общественную значимость, не вызывали такой аллергии, какие были у первых двух марок.
Ходил я и облизывался, а локоток, хоть и был близок, но к зубам не приближался…
Уж и не знаю, сколько бы эта неразделенная жажда обладания продолжалась бы, если бы не один случай, перевернувший вообще всю мою жизнь.
Пребывая в безысходной мечтательной нирване, как-то проходя мимо доски объявлений месткома, я скользнул взглядом по бумажке, на которой были написаны всего 4 слова – «Отдам очередь на автомобиль» и местный телефон. Ну, прямо, как про щенков – «отдам в хорошие руки»…
- Чудес на свете не бывает, значит, - судьба! – мелькнуло у меня в голове.
Я не думал о том, что у меня нет финансов на приобретение автомобиля, - в моем мозгу возникла только одна мысль: «МОЕ!».
Примчавшись к себе на место, я схватил трубку телефона и набрал заветный номер. На том конце провода раздался приятный женский голос, вопрошающий:
- Плановый, Лебедева слушает, алло? –
У меня перехватило дыхание, сформировав нежелательную паузу. На том конце провода, повторив вопрос и не получив ответа, повесили трубку.
Взяв себя в руки и успокоившись, я позвонил еще раз:
- Я по Вашему объявлению насчет машины.
- Выходите на лестницу на 4 этаж покурить, там и поговорим, я буду, в бежевого цвета, костюме, – пропела женщина самым желанным голосом в мире.
Мы встретились, и она изложила мне свои условия. Этой даме нужны были срочно, в течение двух дней, деньги в долг в сумме двух тысяч рублей, сроком на один год (тогда деньги еще на баксы не считались), за которые она отдает (бесплатно!) право на приобретение автомобиля. Очередь по ее прикидкам должна была подойти к реальному получению машины года через четыре. Не условия, а свалившийся с неба подарок судьбы, если я завтра первым принесу ей деньги.
Рабочий день перестал быть рабочим, превратясь в следственно-розыскное мероприятие. Сидя на телефоне, я обзванивал всех своих приятелей и знакомых, у которых водились деньги, и можно было бы по частям или целиком их одолжить на нужный срок. Необходима была только тысяча, потому как недостающее у меня было в кубышке под сладостным названием «Автомобиль».
Ровно в половине девятого утра с заветной суммой наготове, я не вошел, - влетел, ворвался к Людмиле Лебедевой, где мы с ней скрепили наш договор, чуть ли не поцелуями – ей так были нужны деньги, а мне так хотелось получить машину.
Проигрываю ситуацию - «Запорожец» будет через четыре года, значит, я успеваю через год отдать тысячу, взятую взайми и у меня есть еще три года, чтобы скопить 2,5 тысячи на машину. В таком раскладе я становлюсь владельцем машины без долгов и буду завидной партией - молодой, симпатичный, умный с машиной, квартирой …. – отбою не будет! Шутка, конечно, но «в каждой шутке – есть доля шутки…»
После проведенной операции по вкладыванию денег в будущую движимость, я успокоился, и дни потекли размеренно неделя за неделей, месяц за месяцем, хотя, конечно, принятые обязательства наложили veto на многие другие желания.
Нет, конечно, я не стал затворником и не забыл про девушек, кино и мороженое, но все это приобрело вполне очерченные границы – ничего лишнего и непредусмотренного, особенно преферанс. С последним пришлось «завязать», и, как потом оказалось, навсегда.
Сегодня было субботнее прекрасное, теплое, яркое летнее утро, которое разбудило меня своими солнечными лучами, бьющими из окна прямо в лицо около восьми часов утра. Я с удовольствием валялся, представляя, что еще впереди два выходных, что можно с подружкой что-то придумать, как их пооригинальнее убить, или просто полениться с книжкой и телевизором..…
Из состояния мечтаний меня вывел резкий телефонный звонок. Времени было полдевятого, и я недовольно чертыхнулся по поводу «беспардонности» звонившего – самому не спится, так и другим не дает, и, дотянувшись до телефона, по-моему, не очень любезно бросил в трубку обычное:
- Да!
На другом конце провода, после некоторого молчания и извинений за ранний звонок, знакомый голос задал вопрос:
- Володя, ты стоишь или сидишь?- это звонила Лебедева…
- Лежу еще, Люда, лежу …, - отвечаю ей в тон.
- Так…, это хорошо, значит, не расшибешься! - констатировала Людмила.
Она зря звонить не будет! Значит, что-то случилось! Я почувствовал, как липкая волна страха прошлась по спине и конвульсивно кинулась от живота в ноги…
- Володя, ты только не волнуйся – пришла открытка на машину… Я сама в шоке…- пролепетала Людмила.
Возникла нервная пауза, которую никто не мог нарушить…
Чем я любил наш ненавязчивый социалистический сервис? А тем, что все в нем всегда было выверено и наступало в своей строгой очередности. Уж если очередь на квартиру, то лет на пятнадцать, а то и двадцать, на швейную машину - то наверняка года на три, за которые ты можешь определиться в необходимости этого приобретения. Правда, необходимость была всегда, ибо, если ты приобретал швейную машину, а тебе она была без надобности, то кому-то нужна была именно она, но не нужен был холодильник, по которому страдал ты… Вы понимаете, о чем я говорю? Избавь Боже, - это не спекуляция, а натуральный обмен с компенсацией текущих расходов на приобретение и разницы в цене.
Но в моем случае какие-то совдеповские шестеренки очередности прокрутились быстрее положенного, что-то сбилось и то, что должно было случиться через четыре года, - произошло сейчас. Мне от этого, конечно, легче не стало.
Машину надо было выкупать в понедельник, и по цене в 3750 рублей. Моя благодетельница, одолженных мной денег, конечно, отдать не могла, потому как у нее их просто не было да и до срока платежа по нашей договоренности еще было более полугода.
- Я пропал….! – пронеслось в голове.
- Давай-ка, Володечка, разбираться в порядке поступления неприятностей.
Неприятность №1 – в понедельник надо выкупать машину. А загвоздка в том, что денег нет – это, во-первых, во-вторых, если у кого-то они есть, то наверняка в сберкассе, а впереди два выходных.
Неприятность №2 – обладателя денег надо еще вычислить, отловить, если он не на даче, и, главное, – уговорить добровольно их (деньги) отдать, и это все за субботу и воскресенье.
Неприятность №3 – денег нет по полной программе, занимать надо на всю стоимость машины и на время… Да, вот на какое время…? Что мы имеем? Через полгода Люда отдаст две штуки, одна из которых не моя, значит, общий долг составит на сегодня 4750. Получается цена «Москвича»!!!
Неприятность №4 – а чем отдавать?
Кто же мне такую сумму даст и на сколько…? – Каруселью носились в моей голове мысли одна другой краше
Нет, конечно, можно отказаться от машины, а очередь продать там рублей за 500, а дальше что? Конечно, когда Люда отдаст деньги, плюс проданная очередь – это полторы тысячи рублей – какую-никакую развалюху за эти деньги купишь… А тут новенькая с конвейера, с гарантией идет к тебе в руки и еще приговаривает:
- Милый ты мой, посмотри, какая я красивая, сверкающая, пригожая, я вся твоя - возьми меня скорей…!
Нет, отказаться - выше моих сил!!!
Первый раз в жизни я поддался такой авантюре, медитируя:
- Вова, - этот шанс твой! Другого - может не быть или будет, когда тебе уже придется возить только внуков, а не любимых девушек. Вова! Вперед! Бегом и не оглядываться!
А ведь в конечном итоге, если не сложится по деньгам, то я ведь ее продать могу, и еще с гешефтом, причем, в любой момент. – уговаривал я себя.
Покою мне в эти два выходных не было, телефону тоже. Если бы телефон был платный, то за эти дни я бы прозвонил ни одну зарплату. Я носился как Савраска и обегал полгорода. Вот она – движущая сила Любви…! Короче, к двадцати четырем часам в воскресенье я имел в кармане всю требуемую сумму, надергав ее, у кого только было можно и на сколько можно, и был этим счастлив, словно младенец. Как говорил Наполеон: «Главное ввязаться в бой, а там, посмотрим…!»
Утром в понедельник, отпросившись с работы, прихватив Людиного мужа Сашу с правами, с портфелем, полным наличности, мы поехали в автомагазин. Пока шло оформление, то да се, у меня было время успокоиться, но когда мы получили пропуск на автостоянку, у меня сердце подкатило к горлу и от волнения стало трудно дышать – то ли сердце мешало горлу, то ли горло не давало биться сердцу.
Глаза разбежались от обилия автомобилей – их было тут штук двадцать, и всех цветов радуги – красный и…красный. Однако это меня не обескуражило. Не все ли равно, какой цвет, главное, чтобы колеса были, а под цвет можно и галстук подобрать…Я выбрал ярко-красное авто, и мы с Сашей начали его «тискать». Мой спутник все высматривал, проверял, трогал, дергал, дверьми хлопал, а потом запустил двигатель. Более приятного звука я не слышал всю свою жизнь – это рычал мой ласковый ручной зверь, мой собственный, пусть самый маленький, но мой первый автомобиль.
Проверив все, в чем я еще ничего не понимал, мы с Сашей выехали за ворота, доехали до ближайшей к моему дому автостоянке, поставили машину на хранение и пошли ко мне домой.
Как и положено, обмыли колеса, чтобы они крутились и не отваливались, после чего Саша и Люда оставили меня один на один с моим счастьем.
Спал я, правда, спокойно, но на завтра, вместе со мной, с постели поднялись сразу две проблемы. Первая, - есть машина, но нет прав и ездить нельзя.
Проблема вторая, и основная – время эйфории закончилось и надо думать, чем, как и когда отдавать долги, нахватанные накануне.
Я вспомнил, скольким людям задолжал за машину, и у меня тихо зашевелились волосы. Их, по меньшей мере, было человек 10 – этот список я до сих пор храню, как реликвию, как свидетельство своего молодого и безрассудного авантюризма. В пароксизме страсти я занимал у всех, кто мог хоть сколько-нибудь дать на этот случай. Посему, кредиты были невелики, но, к сожаленью, многочисленны и скоротечны. Пришлось создавать график отдачи долгов. И вот когда я сверстал этот график, то понял всю опрометчивость поступка. Уже через три дня надо было отдавать первые триста рублей, которых не только не было в наличии, но и не понятно было даже, откуда брать, а там, на подходе были следующие, следующие…. Но свет не без добрых людей, и клан автомобилистов помогал мне в моих проблемах, кто, чем мог.
Так я мучился первые четыре или пять месяцев, занимая, перезанимая, отдавая и снова перезанимая, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Машина уже казалась мне не первичной, - первичными были деньги, деньги, деньги. От денег мозг отдыхал только ночью, но иногда они снились и во сне.
Я похудел, глаза потухли, все было не в радость, работа на ум не шла... В голову приходили мысли о смене сферы приложения своих рук, дабы выбраться из финансовой западни и расквитаться с долгами. Но кто бы меня, молодого специалиста, тогда отпустил бы на вольные хлеба?! Однако мысли о продаже своей любимицы я просто не допускал, но тем не менее не представлял, чем это все закончится и когда. Но однажды…
Как-то в конце работы мой начальник попросил меня задержаться. Я без всякого энтузиазма остался, думая, что сейчас начнется выволочка за какие-то мои прегрешения и огрехи, кои сами собой появились из-за финансовых заморочек….
Начальник у меня был умница – молодой кандидат наук, альпинист, жизнелюб и вообще интересный мужик, но спуску нам не давал и за разгильдяйство преследовал как гончая, так что мы старались его не «огорчать», а, следовательно, не огорчаться сами.
- Послушай, Володь, что-то последнее время тебе, по-моему, скучно стало, засиделся ты немного, позамшел не по годам. У меня к тебе предложение есть.
В «дружественном» отделе нужен человек, а нам нужны свои глаза в этом стаде бизонов… Ты бы не хотел там поработать, ну, временно…? Условия, так сказать, соответствующие – это ЛИО, – взял быка за рога шеф.
Кто у нас не мечтал попасть в этот отдел хотя бы на полгодика, чтобы поправить свое материальное благополучие – это Летно-Испытательный Отдел института, отдел, в котором производятся испытания нашей аппаратуры уже на самолетах в полетных условиях.
Мало того, что это интересно, но это еще и так оплачивается, что простому инженеру и не снится. Чем ваш покорный слуга заслужил такое предложение, я и сейчас объяснить не могу. Вот уж, как говорится: «ни гроша да, вдруг, алтын» От неожиданности свалившегося на меня счастья дыханье перехватило, как от объятий любимой женщины, слова застряли в горле, и единственное, что я мог сделать – это, по-дурацки, закивать головой, словно китайская статуэтка.
- Бог все-таки есть и видит, кому тяжко! – подумалось мне.
Первая, и основная, неприятность, связанная с автомобилем, практически, была решена сразу – за один год работы в этом отделе я расплатился с долгами за машину, и еще кое-что осталось, ибо летать приходилось много и подолгу.
Окрыленный свалившейся удачей, я с «первого предъявления» сдал на права и уже через месяц чувствовал себя заправским водителем, если даже не раллистом.
В один прекрасный день ехал я по питерскому Малому проспекту Васильевского острова в сторону Гаванской улицы после окончания работы, не торопясь, радуясь хорошему летнему дню, тому, что я в своей машине – короче, просто радуясь всему на свете.
Подъезжая к остановке трамвая, вижу народ, стоящий на тротуаре и девушку, расположившуюся к проезжей части ближе всех, но почему-то спиной к направлению движения. Девушка, стройненькая брюнетка, с длинными ножками, тонкими щиколотками – вся при всем. Невольно засмотрелся и подумал, что если еще и личико такое же хорошенькое, то уж….
Когда дистанция до нее сократилась всего метров до 15-20, девушка каким-то неуловимо-стремительным движением скакнула по диагонали мне наперерез.
И вот тут-то оказалось, что до раллиста мне, как до Луны… Несмотря на то, что скорость была маленькая, реакции не хватило, - ее (скорость) я погасить успел, однако, эдак, плавненько, но увесисто подкатил девушке под пятую точку. Раздался глухой звук удара, девушку перегнуло в пояснице, уложив спиной и головой на капот, машина остановилась, и обмякшее тело медленно сползло по передку автомобиля…
У меня было ощущение сидящего в консервной банке или бочке, по которой стукнули чем-то тупым и тяжелым.
- …, - отъездился! – была первая мысль, мелькнувшая в моей голове.
Выскочив из машины, я бросился к передку автомобиля.
У бампера на асфальте сидела в прострации моя прыгунья.
Я потрогал ее за плечо, пытаясь обратить на себя внимание. Девушка, медленно повернув голову в мою сторону, потирая ушибленную руку, подняла на меня замутненный, ничего не понимающий взор.
- Как ты себя чувствуешь? – был первым и совершенно дурацким мой вопрос. Как может чувствовать себя человек, которого сбивает автомобиль?
С помощью рядом стоящих людей мы отвели пострадавшую к цоколю дома и усадили на пляжную подстилку, которая всегда лежала у меня в багажнике.
Ее и мое счастье оказалось в том, что девчонка была высокая, длинноногая и на каблуках, так что удар пришелся под попу по мягким тканям, а не по пояснице, так что переломов не должно было быть, но вот синяк на пятой точке гарантирован.
Девушка потихонечку приходила в себя от испуга и могла более или менее членораздельно разговаривать уже минут через 10.
Слава Богу, что это был в большей степени испуг, чем удар. Прошло 15 или 20 минут, после столкновения. Видя, что девушка пришла в себя, я стал уговаривать ее поехать в больницу, предлагать отвезти домой, и что-то еще в таком же духе, вместо того, чтобы вызвать «скорую» и ГАИ.
Девушка, окончательно оправившись от испуга и шока, по инерции потирая ушибленные пятую точку и руку, наотрез отказалась куда-либо ехать.
Собравшаяся толпа, потеряв интерес к происшедшему, стала рассасываться, а два молодых полудурка – я и девчонка - договорились разойтись полюбовно.
Еду я домой, а сам чувствую, что все сделал не так, как надо, сердце не на месте и девчонку жалко – попку красивую ушиб, напугал до смерти, бросил…
Развернулся и поехал обратно, а там уже и ГАИ, и скорая помощь, свидетелей записывают, гаишники мерки снимают…. А тут я собственной персоной!
Гаишники меня хвать под белы ручки и начали показания снимать с пристрастием, а тем временем «скорая» увезла мою «жертву» в больницу.
В общем, «тискали» меня, «прессовали», к совести моей гражданской взывали, что я скрылся с места происшествия, бросив пострадавшую.
- Да, люди добрые, не скрывался я никуда и никого не бросал, барышня очухалась и отказалась ехать в больницу. Ну виноват, что вас со «скорой» не вызвал, ну, виноватый я…! – пытался оправдаться ваш покорный слуга.
Гаишник, наконец, понял, что дело имеет с таким же, как девчонка, перепуганным лопухом и, наконец, снизошел:
- Дурак, ты, парень, что уехал! Вот не уехал бы ты, так я тебе бы на месте и права отдал, а теперь вот как свидетели покажут, так и будет. Свидетелей, небось, тоже не записал? Вот то-то же, а у меня есть… А крестницу твою в больницу Ленина отвезли. Советую навестить. –
Сел я в машину - и в больничку. Поговорив с врачом, успокоился, что серьезных травм нет, одни легкие ушибы и синяк на попе, маленькое сотрясение под большим вопросом, и пошел к ней в палату.
Сидит моя «прыгунья» на кровати и слушает радио. У меня от души отлегло совсем – если плохо, музыку слушать не будешь, а синяки – дело времени, заживут.
И тут, когда отлегло, я заметил, кого я задавил, – красавицу! Лет ей, наверное, 19-20, и до чего же хорошенькааааая!
Не головка – пропись! Густющие, по-вороньи черные волнистые кудри обрамляли лицо. Высокий лоб, изогнутые крутой дугой брови, тонкий нос, огромные, орехового цвета глаза, с длиннющими пушистыми, загнутыми вверх ресницами, и две ямочки на матовых щеках. Последним, очаровательным штрихом природы была маленькая черная родинка над верхней, еще по-детски пухлой губой, придававшая всему лицу девушки весьма пикантное выражение.
Она сидела на кровати, опершись спиной на подушку, и две упруго-тяжелых вершины Эльбруса, нахальной остротой оттопыривали больничную рубашонку, приоткрывая в распахе соблазнительную смуглую ямочку.
- Привет, самоубийца! Меня зовут Владимиром, а те6я как зовут, Чудовище?– Улыбаясь под ее обаянием, спросил я.
- Ирина! - Моргая пушистыми ресницами, ответила девушка, настороженно глядя на меня своими ореховыми глазами, как бы спрашивая, зачем я сюда заявился, и что мне от нее надо в конечном итоге.
Я, расспрашивая ее о том, как она себя чувствует, что болит, не мог оторвать взгляда от ее ореховых глаз, ямочек и родинки. Даже в больничном затрапезье, это юное существо было великолепно – одна на миллион.
- Ирина, ты понимаешь, детка, что ты натворила? Ты же могла умереть, покалечиться? А мне-то что делать бы оставалось после этого, если бы я тебя убил? Ты хоть понимаешь, что виновата в происшествии, а? И как тебя угораздило мне под колеса кинуться? – допытывался я.
- А мне следователь сказала, чтобы я с Вами на эти темы не говорила, – ответила девушка. В ее взгляде было как справедливое недоверие, так и молодое любопытство. Она, очевидно, не ожидала этого визита.
- Ну, ладно, ладно. Мне от тебя ничего не надо. Как будет, - так и будет. Это нам с тобой урок обоим, Чудовище! Поправляйся, пожалуйста, завтра зайду. – С этими словами я с ней распрощался, но, уходя, не мог не оглянуться, чтобы еще раз не посмотреть на девушку и не улыбнуться ей на прощанье.
Моя нетребовательность, видимо, растопила лед недоверия, а прощальная улыбка вызвала адекватную реакцию, и девушка ответила открытой улыбкой тоже.
А почему бы, собственно говоря, не ответить? Я приехал проведать, права не качал, не давил и ни на что не уговаривал, выгораживая себя. С другой стороны – молодой, говорят, даже симпатичный, высокий, стройный, не нахальный, но уверенный в себе, девушкам нравлюсь – так почему бы и не улыбнуться… Какая-то незаметная искорка симпатии, видимо, между нами все-таки проскочила.
На следующий день, купив цветов и фруктов, я снова приехал к Ирине в больницу. Я ощущал желание видеть ее – глаза, ямочки, родинку… Мне очень хотелось, чтобы такое же желание возникло и у нее, несмотря на то, что наездом перепугал девчонку до смерти да еще оставил свою визитную карточку в виде двух синяков. Однако я опоздал – эту симулянтку уже выписали и отправили домой, но медсестра передала мне коротенькую записку Ирины:
«Если Вы сегодня пришли, значит, Вы хороший человек, Володя. Не волнуйтесь – все будет нормально. Ирина».
Для меня это было полной неожиданностью.
Я попытался узнать адрес или телефон девушки у медперсонала, но мне не дали, сославшись на то, что им не положено этого делать, особенно, если человек поступает по милицейскому поводу. Черт, какая досада…
Прошло недели две-три, после всех разбирательств, меня оправдали в этом ДТП, но лишили прав на полгода за то, что я нарушил правила и уехал с места происшествия. С капитаном-гаишником, правда, я уж не знаю почему, мы стали чуть ли не приятелями. Несколько раз я приставал к нему, чтобы он дал мне координаты Ирины.
- Что, понравилась крестница? Чуть произведение искусства не испортил, а теперь грехи замолить хочешь, давление оказать на потерпевшую или помочь синяки залечивать? Ладно, ладно, шучу! Не имею права до окончания дела. – отшучивался капитан.
Но на третье или четвертое мое домогательство, он все-таки прогнулся:
- Черт с тобой, пойду на должностное преступление, но с условием, что пригласишь на свадьбу!
И я позвонил:
- Ирочка, здравствуйте. Это покуситель, на Вашу жизнь, я очень-очень хочу Вас видеть…!
На другом конце провода на несколько секунд установилась задумчивая тишина….
- Я, почему-то, думала, что Вы позвоните … - пауза.
- Приезжайте…! – мягко зашелестели телефонные провода….
Через полгода мне вернули права на вождение автомобиля, а вместе с ними, к несказанному удовольствию моей мамы, я получил официальные «права» на ореховые глаза, ямочки на щеках и родинку над губой…

Минуло много лет, но мы с Ириной до сих пор вспоминаем наш любимый «Запорожец», смеемся над теми трагикомичными событиями и затеваем иногда шутливую возню, якобы в поисках тех двух синяков, которые нас связали на всю жизнь.

_________________
Перемен требуют наши сердца!!


Чт 30 апр, 2015 15:14
Профиль
бывалый
Аватара пользователя

Зарегистрирован: Вс 10 май, 2015 21:53
Сообщения: 160
Откуда: Пригород.Мо.гор.округ Красноармейск
Сообщение Re: ПРОЗА
Перевод с узбекского Зебо Бобоевой.
Я возвращался из Бекабада, когда внезапно подул сильный ветер, поднимая столбы пыли на дороге и ломая ветки деревьев. Затем заморосил дождь, из-за чего моя машина словно покрылась глиняной коркой.
Ехать в таком виде по чистым и ухоженным улицам Ташкента – неприлично. К тому же рано утром надо сдать редактору очередную заметку, которую предстояло написать ночью. Вряд ли у меня будет время помыть машину...
На двух автомойках, куда я заехал по дороге, были очереди не меньше, чем на час. Зря тратить время не хотелось.
Я обрадовался, увидев на обочине Большой кольцевой дороги мальчика лет двенадцати-тринадцати, сидящего с книгой у бетонного арыка.
Как только я остановился, мальчишка подбежал ко мне со своим пластмассовым ведром.
- Здравствуйте! - сказал он. - Дядя, вы, наверное, едете из Бекабада?
- Надо же! Откуда ты знаешь?
- Профессия такая, - ответил он гордо.
- Профессия? Какая может быть профессия у сопливого малыша?
- Во-первых, дядя, я уже давно не сопливый и не малыш - мне уже двенадцать лет. Во-вторых, сейчас даже сопливые малыши знают, что Бекабад стоит на пути больших ветров. Когда поднимается пыльная буря, следом обязательно идет дождь. Повезло же тем, у кого автомойка в Бекабаде!
- Ну ты даешь, пацан! Откуда ты все это знаешь, у кого научился?
- Разве обязательно, чтобы кто-то учил, - отрезал он и перешел к делу. - Машину будем мыть? А мотор? Или только наведем марафет?
- Если договоримся, то будем мыть все.
- Не буду запрашивать цену как за коня или верблюда. Нам хватит и одного цыпленка.
- Надо же! - Я вышел из машины. - Ты хоть раз видел живого коня или верблюда, или хотя бы цыпленка, «аксакал»?
- Ну что сказать?.. - задумался «аксакал» и продолжил: - Может, самого верблюда и не видел, но его катышки точно видел!
- Молодец! Ты откуда такой красноречивый? Сельский, что ли?
- Не обязательно жить в селе, чтобы отличать коня от верблюда.
- Итак, сколько стоят твои услуги?
- Если мыть всю машину, снаружи и изнутри, и мотор, то двадцать пять тысяч.
- Двадцать пять тысяч?! - Я деланно вытаращил глаза. - Ты что? Имей совесть, парень!
- Спорить и торговаться я буду, но зато работаю от души. А то удача отвернется.
- Ты прямо, как старичок, все пословицами да прибаутками сыпешь. Давай, соглашайся на пятнадцать тысяч. И сам буду помогать.
- Окончательно – двадцать. Согласны?
- Так уж и быть, добавлю еще пять тысяч за то, что такой умный. Двадцать так двадцать!
Мальчишка обрадовался, и мы пожали друг другу руки. Рука у него была крепкая и жилистая.
- Как тебя зовут?
- Анвар.
В тени дерева я увидел табуретку, на ней лежала большая книга. Это был роман Адыла Якубова «Сокровища Улугбека». Вместо закладки - тонко заточенный карандаш. Некоторые фразы подчеркнуты: «Вышедший на поле воин не станет задумываться...».
Меня отвлек какой-то шум. Смотрю, Анвар старым пылесосом тщательно чистит сиденья. От соседнего здания к дереву была протянута электропроводка. В самый разгар лета, когда его ровесники отдыхают за городом, в тенистых лагерях, только совсем бессовестные родители могли отправить такого смышленого паренька зарабатывать деньги...
- Все ребята гоняют мяч, почему же ты работаешь? - спросил я, подавая ему ведро воды.
 «Мудрец сказал: «Легкой участи не жди,
Используй то, что встретится в пути...»
Я чуть не выронил ведро из рук.
- Дядя, это лишь занятие. Зачем бездельничать? Может, в будущем стану бизнесменом, открою свою автомойку.
- Откуда так хорошо знаешь газели Навои? - с подвохом спросил я.
- Не притворяйтесь простаком. Ведь это стихи Абдуллы-ака.
Далеко не все взрослые знают наизусть стихи Абдуллы Арипова, а этот мальчонка, так уместно процитировавший его строки, называет великого поэта словно родственника – «ака». Я был чрезвычайно поражен, но не унимался:
- Какой такой Абдулла-ака? Что, у тебя старший брат - поэт? Пишет стихи?
- Дядя, я разочарован. Неужели, дожив до таких лет, вы не знаете, кто такой Абдулла Арипов?
- Знаю. Но откуда я мог знать, что он твой брат?!
- Машину будем мыть шампунем или хозяйственным мылом?
- А чем лучше?
- Если мыть шампунем, то машина будет блестеть, будто только что с завода. Но позже это может плохо отразиться на краске.
«Хоть и говорун, но опытный», - подумал я и сказал:
- Тогда моем хозяйственным мылом.
- Хорошо, сделаем.
- Итак, кем тебе приходится поэт Абдулла Арипов?
- Никем. В жизни его не видел. У нас дома так заведено – мы называем наших любимых поэтов «Абдулла-ака», «Эркин-ака», «Оман-ака». Точнее, мама их так называет.
- А что, твоя мама пишет стихи?
- Наверное, раньше писала. Она знает наизусть множество стихов Абдуллы Арипова, Эркина Вахидова, Омана Матчона. Вы еще не видели моего братишку - как он декламирует стихи!..
- А чем занимаются твои родители?
- Мама преподает в школе узбекский язык и литературу. А чем занимается отец, не знаю. Он бросил нас.
- Извини.
Стоило бы сказать пару «ласковых слов» подлому мужику, бросившему из-за какой-то «юбки» такую просвещенную женщину, умных и трудолюбивых детей! Но какой сейчас от этого толк?!
А мне хотелось продолжить совершенно заворожившую меня беседу, но, не зная, как это сделать, я задумался.
- Анвар, ты когда-нибудь отдыхал в лагере?
- Конечно! Каждый год езжу в Кумушкан. Отличные места. Но в этом году поехал только братишка. Я, наверное, не смогу.
- Почему?
- Мама опять попала в больницу...
- Что с ней?
- У нее рак челюсти.
Анвар глубоко вздохнул.
- Вы подержите ведро? А то может упасть на мотор.
- А как же родственники, махалля, соседи... помогают? Не трудно вам одним?
- Родственников у нас нет. Мои родители выросли в детском доме. Соседи, махалля, школа, доктора – все помогают. Грех жаловаться. Однако, вы сами понимаете, рак – страшная болезнь. У бедной мамы выпали волосы. Операция сложная, лекарства очень дорогие. Мама все время плачет и говорит: «Если бы был в доме мужчина, может, не случилась бы со мной эта беда». Все время говорит: «Если я умру, с кем останутся мои дети?». Я отвечаю: «А я разве не мужчина?». Говорю ей: «Вы не умрете! Я найду все, что нужно – деньги, лекарства – все сам достану». Я сказал маме: «Я сам вас вылечу. И за братом буду приглядывать сам». Все расходы на прошлую операцию я заработал сам. Но она все равно плачет и плачет...
- Сколько лет твоему братишке?
- Восемь. Перешел во второй класс.
- С кем вы сейчас живете?
- Вдвоем с братом, - он зачерпнул ведром воды из арыка и облил сверху машину. - У нас на Юнусабаде двухкомнатная квартира. Умею и готовить, и стирать. Успеваю и маму навещать.
У меня запершило в горле... Прощаясь с этим живым и не по годам сильным, мужественным мальчиком с большими горящими глазами, я дал ему тридцать тысяч сумов...
Он пересчитал деньги и вернул десять тысяч:
- Мы ведь договорились за двадцать. Давайте не будем нарушать договор. Ведь слово надо держать. Договор – дороже денег.
- Ладно уж, бери, можешь ведь разок угоститься с братом мороженым.
- Спасибо, дядя! На мороженое, слава Богу, у нас есть деньги. А вы лучше приезжайте еще...
Узбек / Проза.ру http://proza.ru


Вложения:
image004_79.gif
image004_79.gif [ 14 Кб | Просмотров: 10482 ]
743-1471252001.pdf [589.65 Кб]
Скачиваний: 549
Чт 12 окт, 2017 21:47
Профиль WWW
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Ответить на тему   [ Сообщений: 284 ]  На страницу Пред.  1 ... 6, 7, 8, 9, 10

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 9


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
cron
Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group.
Designed by STSoftware for PTF
Русская поддержка phpBB