Обсуждение музыкальных исполнителей, песен, стилей
http://mashina.crestron-consulting.com/prss/p176.htm Литературная газета, вып. 13
ПрогнувшийсяКарьера Макара «ТЫ ПОМНИШЬ, КАК ВСЁ НАЧИНАЛОСЬ?..»
В безмятежные 60-е годы на тихой московской улице Ленивке – протекало отрочество и взросление Андрюши Макаревича.
…В детстве Макаревич не любил есть. Сам он описывает показательный, хотя и не очень правдоподобный случай из своего нежного возраста: оказавшись в детском саду, мальчик всячески противился тому, чем его пичкали – рыбьему жиру, макаронам, котлетам… Для борьбы со взрослым тоталитаризмом (вон когда ещё начал он своё противостояние системе!) он разработал действенное средство: когда воспитатели отворачивались, насаживал котлету на вилку и ловко зашвыривал её на шкаф, стоявший за его спиной …
Отец будущего Макара – кличка Андрея Макаревича по рок-тусовке – был не абы кто, а довольно влиятельный член Союза архитекторов СССР. Да и как бы иначе семья их обосновалась в самом центре столицы! Советская власть всегда пригревала тех, кто рвался к переустройству Первопрестольной. Тут есть ведь где разгуляться творческому гению! Но одни – вроде зодчего Посохина – свои дивные дива творили на отечественной земле, а другие регулярно катались за рубеж. ... Архитекторы в штатском, ездившие за казённый счёт за бугор, имели неплохую возможность сравнить нашу жизнь с масштабами загнивания капитализма, то есть держали фигу в кармане и тем самым незримо осуществляли политический протест. Подсознательными протестантами были и их отпрыски, что доказал наш герой в ходе стоического противоборства злонамеренному закармливанию.
Ещё больше юный Макаревич с малых лет противился всему тому, что его окружало: ему не нравились здешние товары, здешние порядки, здешние законы. В отличие от большинства ровесников, Андрюша имел возможность с чем сравнивать: его отец – устроитель выставок – регулярно бывал за кордоном и привозил оттуда заграничные игрушки, деликатесы, шмотки. Разумеется, всё это пленяло воображение будущего рок-певца: «С каким трепетом я лез в этот чемодан! Я нюхал вещи, приехавшие из другого мира, – это был совершенно незнакомый и прекрасный запах…» …
В «ПРОГНУВШЕМСЯ МИРЕ»Один из лейтмотивов песен и мемуаров Андрея Макаревича – уверенность в том, что мир должен измениться, «прогнуться под нас». Начавшаяся перестройка и либерализация общественной жизни встречена им на ура, а самым драматическим пунктом новейшей истории, по его мнению, стали августовские события 1991 года. Об этом знаменательном моменте государственного строительства довольно подробно рассказывается в части воспоминаний, которая названа «Дом».
В уже упоминавшейся песне Макаревича были такие строки: «Но лишь потом я вспомнил дом…» Ну ладно, что не сразу, а только потом, ведь главное – вспомнил. Но странные получились воспоминания. В центре этого фрагмента текста, в качестве центрального эпизода, помещён рассказ, как Макаревич вместе с Юзом Алешковским, а затем и с Иосифом Бродским записывает в Нью-Йорке музыкальные альбомы. Потом подробнейшим образом описаны собаки музыканта. Здесь же рассказано о подмосковном владении певца под Мытищами. Ещё раньше упомянута квартирка на Комсомольском проспекте. Коммуналка на Ленивке называлась выше. Таким образом, понять, что же именно ассоциируется у Макаревича с домом, непросто.
Только к концу всё немного проясняется: это – Белый дом, куда он примчался защищать демократию от алчных и агрессивных гэкачепистов в августе 1991 года: «Знаете, какое было настроение? Очень хорошее. Каждый пришёл сюда сам и понимал, почему он здесь и зачем, и от этого было светло, и нигде я больше не видел таких прекрасных лиц. Не знаю, чем бы всё кончилось, если бы ГКЧП (даже сочетание букв – мерзкое) решился на штурм, но народу бы полегло много – очень было непохоже, что эти ребята побегут».
Такой вот был геройский настрой, а по радио «Эхо Москвы» то и дело гоняли в те дни песню «Машины времени» – «Битва с дураками».
Мемуары «Дом» написаны, судя по датировке, вовсе не по свежим следам (в книге обозначен 2001 год, десятилетняя годовщина ельцинской победы). Поделись автор своими откровениями в 1991 – 1992 годах, это было бы простительно. Тогда демократическая эйфория была такова, что многие думающие люди подпали под её воздействие: тот же Игорь Тальков, помнится, участвовал в помпезном концерте на ступенях Белого дома и пел: «Сатана гулять устал» – за что, кстати, скоро сам жестоко поплатился. Словом, напиши Макаревич свои заметки году в 1992-м, то и претензий было бы меньше.
Дело в том, что, описав свою и Бориса Николаевича роль в деле учреждения демократии и борьбы с дураками, автор воспоминаний ставит жирную точку, даже «не повернув головы кочан» в сторону событий октября 1993 года, когда уже не мнимая опасность, а реальный танковый обстрел Верховного Совета унёс сотни человеческих жизней. Эта битва умных с дураками Андрея Вадимовича не взволновала, так же точно, как другие подобные битвы – в Сербии, в Косове, в Ираке, в Чечне...